Марина Вирта.

Один из самых моих любимых эпизодов из одного из самых моих любимых фильмов:

АЛЕКСАНДР КУШНЕР

          ТАНЕ

С утра старается в трубе,
Льёт ливмя.
Забуду думать о тебе,
Но имя... имя...

Моя звезда!
Грущу опять.
Моя тайна.
Кого-то смеют называть
Твоим, Таня.

Чего хочу?
О чём грущу?
Не знаю.
Всё что-то думаю,
Шепчу,
Припоминаю.

Девчонка посреди двора
Стоит, плачет.
Ей на кино дадут - ура!
С утра клянчит.

А ты в театр или в кино?
Глаза прячу.
Не всё равно ли?
Всё равно.
Стою. Плачу.

                                ВЕСТЕРН

                                      1

Как следует смажь оба кольта,
Винчестер как следует смажь,
И трогай в дорогу, поскольку
Пришла тебе в голову блажь.
Поехали, ладно, чего там!
А там, хоть верхом, хоть пешком,
Клянусь вас кровавым койотом -
Мы все же к чему-то придем!

По первому взгляду и виду
Нетрудная, кажется, вещь:
Роскошную эту равнину
Верхом, не спеша, пересечь.
Но нам, к сожаленью, известно,
Как ястребы рвутся с цепи,
Как до смерти может быть тесно
И в самой бескрайней степи!

Механик, крути киноленту,
Дежурные лампы туши!
Вноси свою светлую лепту
В суровые будни души!
Свети нам лучом из окошка
И сам вместе с нами поверь,
Что эту равнину возможно
Проехать почти без потерь!..

          ДУРОВ НА АРЕНЕ

А вот и я!
А вот и я!
Бон жур! Гут морген! Здрасьте!
Большой привет вам от меня
И всей моей династии!

Мы, Дуровы, уже давно
Выводим на арену
Тех, кто не просится в кино
И не спешит на сцену.

Но все они по ремеслу
И по душе - актёры:
Капризны,
Любят пастилу,
Со мной вступают в споры,

Но -
Лишних слов не говорят
И уж по крайней мере
Больших не требуют наград,
А трудятся -
Как звери!

Продолжение предисловия к книге Юлия Кима "Летучий ковёр":

                                                    ОТ АВТОРА

         Немалую часть сборника составили номера, не попавшие в кино или спектакль по той или иной причине (не принял композитор, не влезло в метраж, не устроило редактора, не совпало с замыслом режиссёра),- но сами по себе вполне достойные.
        Так вышло с Константином Бромбергом. Он позвал меня в свою картину "Чародеи" по мотивам любимейшей книги "Понедельник начинается в субботу" Стругацких. То-то я разлакомился, предвкушая счастье! И работа пошла сразу же. Я сочинил двенадцать или тринадцать текстов, одни другого лучше.
        И все они были - мимо.
        Никак я не попадал в тон, в стиль, в лексику картины. И композитор Крылатов искренне мучился со мной. Пришлось мне отступиться от этой работы, тем более - сроки в кино беспощадны, а дело шло к срыву всех графиков. Спасибо Дербенёву, выручил группу.
        А мне в утешение осталось несколько приличных песенных стихов, и если найдутся желающие написать музыку - я не против.

Продолжение следует.

Продолжаю перепечатывать предисловие к книге Юлия Кима "Летучий ковёр".

                                  ОТ АВТОРА

           Вскоре Марк Розовский написал замечательный сценарий "Семь нот в тишине". Это несколько новелл о музыке, и одна из них - обо мне, как я пел на Камчатке. Таким образом, вновь я посетил любимые края. Однако на том карьера кинозвезды приостановилась.
И лишь недавно я опять показался на экране в небольшой роли, благо автором сценария сам я и являюсь. Роль эпизодическая, но целых три реплики я всё-таки произношу.
         Однако, чтобы достичь столь ошеломляющих успехов, пришлось основательно потрудиться.
В 1968 году я простился со школой и полностью предался сочинению песен (точнее, вокальных номеров) для кино и театра. Сознавая глубокую принципиальную разницу между ними, я всё-таки осознаю и глубоко принципиальное их родство, по крайней мере в области вокального их оснащения. Задачи тут одни и те же - что на сцене, что на экране. Поэтому песни из телефильма "Бумбараш" естественно перекочевали в спектакль "Бумбараш", а всё, что написано было для спектакля "Иван-царевич", органически вписалось в кинофильм "После дождичка в четверг" - киноверсию "Царевича". И я с лёгкой душой включил в этот сборник многие вещи, написанные для театра. Просто ещё не дошла очередь до их экранизации.

Продолжение следует.

Начинаю перепечатывать (переиздавать) книгу Юлия Кима "Летучий ковёр". Подзаголовок - "Песни для театра и кино". Эта книга вышла в свет в 1990-ом году. Издательство - "Всесоюзное творческо-производственное объединение "Киноцентр".
Буду перепечатывать всё по порядку. Предисловие:

ОТ АВТОРА

Мой дебют в кино состоялся в 1963 году. К этому времени я уже успел закончить педагогический институт и несколько лет проучительствовать в прекрасной камчатской глуши.
Оттуда я привёз множество стихов и песен собственного сочинения. Как-то услышал из режиссёр Теодор Вульфович и предложил мне специально сочинить песню для фильма. Это был первый заказ. Фильм назывался "Улица Ньютона, дом 1", сценарий сочинил молодой Эдвард Радзинский, главную роль играл молодой Юрий Ильенко, а молодой Ролан Быков - эпизодическую. Это, кстати, кажется, единственный фильм, куда попала "Маяковка" - площадь, знаменитая тогда выступлениями наших первых неформалов, они именовали себя СМОГами. (Расшифровывается: "Смелость, Образ, Глубина").
Песня, написанная мной для фильма, называлась "Фантастика-романтика", и её потом довольно долго пели.
В Москве я продолжал преподавать старшеклассникам литературу и историю - и сочинять песни. Тем временем стремительно ширилось магнитофонное дело и создавало свою неисчислимую аудиторию, и таким образом несколько моих развеселых песен дошли до слуха Александра Володина, и он предложил мне написать что-нибудь в этом роде для его сценария "Похождения зубного врача". Я очень старался, но так и не смог превзойти себя же, и в фильм вошли те самые развесёлые, которые так понравились сценаристу.

Продолжение следует.

Сегодня - Станислав Ливинский.

СТАНИСЛАВ ЛИВИНСКИЙ

* * *

А в нашей церкви клуб да склад.
Киномеханик в кинобудке
живёт и курит самосад:
из "Правды" лучше самокрутки.
Киномеханик - фронтовик,
сперва - герой, потом - штрафник.
Сидит скрипит себе протезом.
Ему бы лучше хлеборезом.
Он положил на всё давно
и крутит бабонькам кино.

Погашен свет. На том конце
в окопе ахнула фугаска.
Старлей с гримасой на лице
упал, с него слетела каска.
Вот он у смерти на крыльце
в терновом форменном венце,
и кровь течёт, как будто краска.

А дальше - люди у костра.
Походный госпиталь. По кругу
солдат выносит из ведра
бинты, осколки, чью-то руку.
Стемнело. Фриц не кажет носу.
У лампы вьётся мошкара.
Врачу в палатке медсестра
подкуривает папиросу.

А вот дорога. Грузовик
везёт домой корреспондента.
Над ними кружит штурмовик
и дожидается момента.
Всё ниже, ниже над землёй.
Он разглядел лицо пилота:
вот мать с отцом, вот он с семьёй,
вот смерть, моргнувшая на фото.

И всё... До нового сеанса.
А после в клубе будут танцы,
а под окошком пацаны.
И патефон играл, где сцена.
И женский вальс послевоенный,
как будто не было войны.

Продолжение следует.

Сегодня - Станислав Ливинский.

СТАНИСЛАВ ЛИВИНСКИЙ

* * *

Кто-то режет осколками вены,
кто-то нюхает клей и бензол,
а у нас мужики после смены
собрались и гоняют в футбол.

Нет, не так - выпивают в подсобке
в тесноте на картонной коробке
без закуски - во видеоряд.
Разговоры свои говорят.

За углом грабанули обменник.
В продуктовом всё время обед.
На душе третий день понедельник.
Вот болгарских ещё б сигарет.

Городок. Нет, не так - городишко.
Домик. Марля дрожит на окне.
На столе однотомник сберкнижки.
Автор слюни пускает во сне.

Целый мир расчертили на клетки -
спортплощадка, за ней гаражи.
И кучкуются, как малолетки,
чувства там, в подворотнях души.

Что тут скажешь? - Изнанка сюжета.
Кровяные повсюду тельца.
И вращается третья планета,
а напишешь - седьмая с конца.

Продолжение следует.

Я нашла еще несколько видеоклипов из моего любимого фильма "Китайский сервиз"! Делюсь: