* * *
Ты грозно умер, смерть предугадав, -
О это лермонтовское прозренье! -
И времени стремительный удав
Лелеет каждое стихотворенье.
И ты растешь, как белый сталагмит,
Ты - древо; опустившее над нами
Шатер ветвей, и сень его шумит,
Уже отягощенная плодами.
Поэт, герой! У гроба твоего
Грядущее, обняв былое, грезит.
И ты не человек, а божество
С могилой, превращающейся в гейзер.
АРСЕНИЙ НЕСМЕЛОВ
В ЗАТОНУВШЕЙ СУБМАРИНЕ
Облик рабский, низколобый,
Отрыгнет поэт, отринет:
Несгибаемые души
Не снижают свой полет.
Но поэтом быть попробуй
В затонувшей субмарине,
Где ладонь свою удушье
На уста твои кладет.
Где за стенкою железной
Тишина подводной ночи,
Где во тьме, такой бесшумной, -
Ни надежд, ни слез, ни вер,
Где рыданья бесполезны,
Где дыханье все короче,
Где товарищ твой безумный
Поднимает револьвер.
Но прекрасно сердце наше,
Человеческое сердце:
Не подобие ли Бога
Повторил собой Адам?
В этот бред, в удушный кашель
(Словно водный свод разверзся)
Кто-то с ласковостью строгой
Слово силы кинет нам.
И не молния ли это
Из надводных, поднебесных,
Над охваченных рассудком
Озаряющих глубин, -
Вот рождение поэта,
И оно всегда чудесно,
И над солнцем, и во мраке
Затонувших субмарин.
АРСЕНИЙ НЕСМЕЛОВ
* * *
Я живу в обветшалом доме
У залива. Залив замерз.
А за ним, в голубой истоме,
Снеговой лиловатый торс.
Та вершина уже в Китае,
До нее восемнадцать миль.
Золотящаяся, золотая
Рассыпающаяся пыль!
Я у проруби, в полушубке,
На уступах ледяных глыб -
Вынимаю из темной глуби
Узкомордых, крыластых рыб.
А под вечер, когда иголки
В щеки вкалываются остро,
Я уйду: у меня на полке,
Как Евангелие - "Костер".
Вечер длится, и рдеет книга.
Я - старательная пчела.
И огромная капля мига
Металлически тяжела.
А наутро, когда мне надо
Разметать занесенный двор,
На востоке горы громада -
Разгорающийся костер.
Я гляжу: золотая глыба,
Великанова голова.
И редеет, и плещет рыбой
Розовеющая синева.
И опять я иду на льдины,
И разметываю в лесу,
И гляжу на огни вершины,
На нетлеющую красу...
Если сердце тоска затянет
Под ленивый наважий клев -
Словно окрик вершины грянет
Грозным именем: Гумилев!