* * *
Будет все, словно встарь, будет все, словно встарь:
И зеленый букварь на дубовом столе,
И насупленный, вечно в простуде, январь,
И всегда по утрам рот у печки в золе.
Будет все, словно встарь, будет все, словно встарь!
Репродуктора
черный, таинственный лик.
И высокий, печальный, сутулый старик
Все листает потрепанный толстый словарь.
И забудется все.
И припомнится вновь:
Фисгармонии старой горбатая тень.
Обжигающий чай. Голоса за стеной.
День забот.
День удач с головой набекрень.
Именины и торт. Запах елки. И тот,
Кто был должен прийти.
Разлетелись страницы зачитанных книг.
Но у времени с памятью прочная связь...
Из щербатых аккордов сонату и вальс
Кропотливо и бережно лепит старик.
* * *
Уже мое тело не чувствует страха,
Когда обрывается вниз самолет.
И греет мне спину чужая рубаха,
И сердце ночами уснуть не дает.
Уже, подрезая поблекшие пряди,
Бесстрашно в зеркальную пропасть гляжу.
И не "вопреки" научившись, а "ради" -
Прилежно алфавит с дочуркой твержу.
Уже, полюбив все свои неудачи,
Считаю шаги. Не считаю года.
И зябких ладоней в карманы не прячу.
И "нет" говорю
Там, где хочется "да".
Продолжение следует.
