* * *
И опять забываюсь
у всех на виду,
И вдоль пыльной дороги
бреду и бреду.
И все чаще я
Опускаю глаза,
но тогда все равно
Все мне чудится небо,
лишь небо одно
Высочайшее.
Словно в детстве моем,
в тихом детстве моем,
В степь выходит беленый
По-степному зовется он хатою.
И ворота скрипят на ветру заревом,
И цыганка поет
у ворот об одном:
"Мой любимый,
рубиновый,
И уводит цыганка из дома отца,
И уводит цыган со двора жеребца,
И ворота вослед им распахнуты.
Ну а я все реву
у скрипучих ворот
Лишь о том,
что отныне
"Мой любимый,
рубиновый,
яхонтовый..."
Если степь перейти -
будет сумрачный бор.
Я и руки к груди,
и потупивши взор -
Как зашла в беспробудные чащи я?
И порою глаза опущу - все равно
Все мне чудится небо,
Высочайшее.
Продолжение следует.
