Метель
Но едва Владимир выехал за околицу
в поле, как поднялся ветер и сделалась такая метель, что он ничего не взвидел.
А. С. Пушкин. «Метель»
1
Отправят девочку в кровать,
Она пригреется в постели
И будет тихо засыпать
Под шорох пушкинской «Метели».
Ей хорошо. А надо мной
Сны и невнятны и недолги.
Зато я чувствую спиной
Всю благодать вагонной полки.
И мельтешащие стволы
Вдруг остановятся на месте,
Где обе встречные «Стрелы»
Видны друг другу на разъезде.
В обеих сон и забытьё.
Но кто-то в той в Москву стремится.
Он едет в прошлое моё,
Как я в его. И нам не спится.
Рассвет. Перрон. Метель и мгла.
Но я увижу сквозь преграду:
Адмиралтейская игла
Летит навстречу снегопаду.
Звенит мотивчик в голове,
Мурлыча мне о небывалом…
Уютно девочке в Москве
Дремать под тёплым одеялом.
2
К окну подойди, близоруко глаза напрягая,
Закутайся в кофту и зябко дыши на стекло.
Метель заметает дороги от края до края,
Всё выше сугробы, всю память твою замело.
Бессмысленно думать метельною ночью о лете,
Да ты и не помнишь, как выглядят летом луга.
Ты лучше послушай, как северо-западный ветер
Всё гонит и гонит с балтийского неба снега.
А там, далеко у Невы, вдоль пушистой аллеи
Идёт человек, побелевший от снежной красы.
Ты за полночь свет погаси и укройся теплее,
И незачем взгляды косые бросать на часы.
Не видно домов и людей, и весь город как вымер.
Два скорых, два встречных готовы в дорогу опять.
В такую метель заблудился бы снова Владимир,
В такую метель, разумеется, нечего ждать.
3
Чёрный Пушкин в сугробы одет,
На бульваре скамьи завалило.
У художника выбора нет –
Надо впрок заготовить белила.
Он подрамник берёт за ремень
И выносит его на свободу.
В безмятежный, безветренный день
Принимается он за работу.
Вот и мне за работу пора.
За окном тишина и доверье.
На заснеженной глади двора
Выделяются чётко деревья.
А вчера уверяло меня
Мельтешение линий и точек,
Будто слышно хрипенье коня
И под самым окном – колокольчик.
Чем кончается повесть? Ах, да –
Тем же самым, чем кончилась прежде.
Совпаденье в конце, как всегда,
Оставляет пространство надежде.
Кто виновен, что мы в суете
Забываем про снежные бури?..
У художника снег на холсте
Получился белей, чем в натуре.
Зимний день потускнеет к пяти,
Мы опять никуда не успели.
Ну и пусть. Посидим взаперти,
Подождём продолженья метели.
Тугодум
Рождественское зеркало молчит,
За окнами пустынно и угрюмо,
Но снег идёт – и музыка звучит
В ночной душе героя-тугодума.
Он покурить выходит на балкон,
И медленные-медленные мысли
Его тревожат. Ночь, сочельник, сон
Над заметённым городом нависли.
Он думает о том, как далека
Предавшая и слабая рука,
Но замирает мысль на этой фразе.
Над ним луна в своей округлой фазе
Едва-едва мелькнёт сквозь облака.
Всё остальное – мимо, мимо, мимо,
Как лёгкий сон и приглушённый шум.
Ещё не срок – на то и тугодум –
Понять, что всё уже непоправимо,
Что в зеркале рождественском – беда.
Он вспомнил: «Вифлеемская звезда…»,
Взглянув на огонёк от сигареты,
Но мысль опять пропала без следа,
И он вернулся в комнату. А где-то
Созвездья стыли, женщина спала,
Собаки выли и метель мела.
А перед ним – искусственная ёлка
И маленькая детская кровать,
И девочка, которой надо спать,
Ещё не спит. Но музыка не смолкла.
Он слушает её. Идёт к концу
Рождественская ночь под плач метели,
И медленные, медленные тени
Плывут по вдохновенному лицу.
* * *
В сумерках классической метели
Каждый видит что-нибудь своё…
…На меня пронзительно глядели
Очи беспощадные её.
Вместо трона – ледяная горка,
Снежный нимб вкруг гордой головы.
Вздорная принцесса, фантазёрка,
Золотая пленница Москвы.
Я шепчу губами ледяными,
Поклонившись ей издалека:
«Нам с тобой одно и то же имя
Нашептали в разные века.
И как будто небо раскололось,
И пространство – ненадёжный кров.
Мы с тобой один и тот же голос
Различаем с дальних берегов».
Нет ответа. Значит, и не надо.
Потемнеет небо, и тогда
Над дворами Старого Арбата
Загорится древняя звезда,
И душа опять сольётся с небом.
Но опасен под ногами лёд,
Но блестят, блестят под грязным снегом
Золотые туфли Турандот.
