Продолжение.
* * *
Без времени пора, без скуки ожиданья,
и канувших обид стоячая вода.
Гостиничным клеймом блестя на чемодане,
как дерево листву, меняю поезда.
Огнями острова в колесном перестуке
не выискать забот в безмолвии таком.
И дремлют города, отогревая руки,
у цинковых бачков с бесплатным кипятком.
Взревет локомотив сиреной санитарной,
оденутся поля в больничное белье,
и вновь спешит земля в заиндевелый тамбур
увидеть из окна рождение свое.
Пылает Антарес на крыше семафорной,
и надо подождать зеленого огня,
но мир уходит в ночь перронами платформы,
в пакгаузной пыли тревогу хороня.
Кораллы проводов, соцветия бетона,
расцвеченных орбит тугие вензеля,
и вновь мне выходить на тихой и зеленой,
на выбранной давно, на станции Земля.
ВАТЕРЛОО
Нас обрекли, нас предали, пойми!
За черным рвом колышется пехота,
и ставок больше нет - один к семи,
на Дон-Кихота, mon ami, на Дон-Кихота!
Пока торчишь в цепи подобием звена,
к чужой земле со всех сторон прикован,
о, лучше сто неперейденных Рубиконов,
чем перейденная одна Березина!
Застыл партер в намеренной глуши,
премьера ждет, а ноги как из ваты.
Когда б не этот червь, коррозия души,
ее кровоточащие стигматы!
Густая изморозь томит луга,
плюет в лицо мокротою гриппозной.
Бежать, оставить эти берега!
Трубить отбой, пока еще не поздно!
Ты в нерешительности. Ты молчишь.
Нахмурился Ла-Манш. Теперь попробуй
уйти назад, где Франция до крыш
упрятана в российские сугробы...
Продолжение следует.
