А что же, между прочим,
там, в свитке у сивиллы?
Каких таких пророчеств
еще не объявила?
Что станется? Что сбудется?
Где от судьбы ключи?
Хоть выбралась из будочки-
а все молчит, молчит...
В крыловских баснях заняты
актеры лет шести.
Кругом все солнцем залито,
и глаз не отвести.
И верится - не верится,
что все еще смогу,
а нет - так перемелется,
как водится, в муку!
КАРИАТИДЫ
На поднятых руках
несут они "фонарик"
и светят мне впотьмах,
и время их не старит.
Я мимо прохожу
два раза на неделе.
"Вам этот дом и шум
еще не надоели?".
Молчат. А на лице-
спокойное упорство.
Незыблемая цель.
Незыблемые позы.
В МАСТЕРСКОЙ ЖИВОПИСЦА
Полетом, чехардою крыш
прельщенный в мастерской чердачной,
вдруг ощутишь, что сам летишь
над всякой всячиной пустячной.
Вещам - изгнание... А те,
что здесь пылятся хаотично,
пожалованы высоте
и потому уже безличны.
Но если бы не сладкий гнет
земных подробностей вначале,
то, может, мы и свой полет
не чтили бы, не замечали.
Наивный граммофон, торшер,
тепло стропил, покорность глины
закабалят - и вот уже
поманит высь неодолимо...
* * *
В огромном, с небо, окне мастерской
на шестом этаже
художник гравюру выставил.
Не видят гравюру водители автомашин-
все глядят в свои зеркальца и ветровые стекла!
Не видят ее пешеходы-
в городе голову к небу запрокидывают не часто!
Но художнику хочется, чтобы гравюру
кто-то увидел,
хотя бы птицы...
На этом стихотворении заканчивается книга Игоря Владимировича Инова "Из дома - в дом".
Я перепечатала ее всю, целиком.
