Меня синица приняла за дерево,
сев на плечо, - ведь я неотличим
от естества, доверчивого, древнего,
от каждого его обличья и личин.
Мы - замысел и воплощенье мира,
его круговорота и родства.
Мы порознь все, но все не так уж сиры -
и люди, и синицы, и листва.
ГОРЬКОВСКОЕ
Горелый лес за "третьей грязью",
четыре елки у шлагбаума -
как символы моей приязни...
Я - ваш служитель, я - ваш баловень!
Блуждает конь у водопоя,
забыв постромки и поводья...
Я здесь бывал самим собою,
сосредоточен и свободен.
* * *
Какой рассвет! Кощунственно и жаль
охотиться за ним с капканом строчек!
Сырой песок сплошь в крестиках сорочьих.
И равновесье: радость и печаль.
Без видимой причины, просто так.
То и другое зелено и сине.
Душистое безмолвие... Осине
судачить лень. И проигрыш - пустяк.
Всё словно в ожиданье перемен -
подует ветер, не подует ветер?..
Душа не ждет, что кто-то ей ответит,
уже не тяготит свободный плен.
Она - во всем, и все как будто в ней:
полет листвы, подспудный труд корней.
* * *
Вот так оно привычней:
все лето напролет -
посулы, что в кавычки
занудный дожди берет...
А солнце - исключенье
из правил этих мест,
вовлекших в обученье
всё сущее окрест.
