В синеве над моею страной,
Ждавшей хлеба и керосина,
Он летел, серебристый, большой,
К животу прижимая корзину.
Он парил нереальнее сна,
Каплей двигался по небосводу,
И тогда забывала страна
Про лишенья свои и невзгоды.
Эта радость по-детски чиста,
По домам не таилась укромно.
Сетью схвачена пустота,
Облако в авоське огромной!
Сколько задранных кверху голов,
Сколько глаз, блестевших от счастья!
Мастодонт тридцатых годов
Вымер начисто в одночасье...
Вспомнил радость далекого дня,
Ощутивши кожею дряблой -
Истекает жизнь из меня,
Словно гелий из дирижабля.
СОБАЧЬЯ ПЛОЩАДКА
На площадке на Собачьей
Перед пыльным чахлым сквером
Особняк старинный с башней
Возникал на фоне сером.
Островерхий этот замок
Был пристанищем Музфонда,
Зная неизвестных самых
Авторов сюит и рондо.
Шли они сюда за ссудой.
Дым струился над котельной.
На углу - ларек с посудой
Рядом с лавкой москательной.
Нет в помине тех построек.
Нынче здесь горят витрины.
Только дух былого стоек,
Только запах керосинный.
Вспоминаю: жили-были,
Прочным все вокруг казалось.
Композиторы в могиле,
Музыка одна осталась.
* * *
Я был скупым, как царь Кощей,
Я был рабом своих вещей.
Как я спешил в уединенье
Свои сокровища достать,
Какое было наслажденье
Потрогать их, пересчитать!
Не доверяясь грубой лести,
Вдали от любопытных глаз
Я их хранил в укромном месте
И перепрятывал не раз.
То были: сломанная шпора,
Екатерининский пятак,
Деталь какого-то мотора,
Нагрудный капитанский знак.
То было много лет назад.
Я больше не был так богат.
